Трезубец Нептуна [= Копье Нептуна] - Александр Прозоров

— Ладно, — сдался Атлантида. — Только ключ от корабля отдайте, а то возвращаться за ним будет уж очень обидно.

— Держите, — дал миллионер карточку. — Пароль запуска: «Робан семь-семь». Надеюсь на вас, сэр. Не попадитесь какому-нибудь ящеру.

— Я скоро, — пообещал Рассольников и быстрым шагом направился к кораблю, темная громадина которого возвышалась вдалеке над линией горизонта.

Как это обычно и случается в пустыне, близость корабля оказалась всего лишь кажущейся. Атлантида, надеясь на скорое окончание пути, двигался торопливым шагом, держа сочащиеся кровью куски мяса на вытянутых руках — чтобы рубашку не испачкать. Однако вскоре и кровь запеклась липкой коркой, и руки устали — мясо перекочевало под мышки, — и от быстрой ходьбы закололо в боку, а темная масса космического катера находилась все на том же расстоянии, что и раньше. Вдобавок несколько летающих ящеров учуяло вожделенный запах свежей крови и кружилось над самой головой историка. Время от времени кое-кто из них пикировал, пытаясь разведать, почему лакомая падаль все еще передвигается, и археологу приходилось активно отмахиваться альпенштоком, доказывая свою жизнеспособность.

Корабль возник перед глазами внезапно, когда Рассольников уже перестал верить в его реальность. Платон сунул карточку в щель замка, прошептал заветные «Робан семь-семь» и упал в прохладу входного шлюза.

Только после полного дневного перехода на дикой планете можно как следует оценить блага цивилизации, достигнутые человеком разумным за двести тысяч лет своего существования: укрытый термостойкими панелями катер, несмотря на наружное сорокаградусное пекло, не нагрелся ни на единый градус. Из кранов исправно текла холодная питьевая вода, а стационарный блок обслуживания, снабжающий космонавтов чистой одеждой, не поморщившись принял в себя замызганные кровью рубашку и брюки. На этот раз Атлантида выпил питательное желе с огромным удовольствием, после чего прошел в рубку и потребовал дать увеличение на седьмой экран.

Как сразу стало ясно, земного бизнесмена и мультимиллионера Теплера Вайта местная фауна отчаянно пыталась похоронить. Точнее, признать покойным и немедленно разделать на пайки для оставшихся в живых: на него с регулярностью рейсового космоплана пикировали ширококрылые птеранодоны и птеродактили, по суше со всех сторон кидались маленькие уродливые крокодильчики и вполне элегантные арахозавры.[18] Толстяк стоял на одном колене и мотал пращей, как потолочный вентилятор, время от времени валя на землю ящеров крылатых и сбивая с ног ящеров ходячих. Судя по картинке, Вайт сопровождал выстрелы активным словесным комментарием, но различать на таком расстоянии звуки космический катер не умел.

— Сунгари, дай тягу на нижние маневровые двигатели, — распорядился Атлантида. — Я хочу переместиться на пять километров по азимуту седьмого монитора.

— Перемещение на маневровых двигателях способно вызвать их перегрев и поломку, — деловито предупредил бортпилот. — Предлагаю выйти на низкую орбиту, сделать три оборота для повторного прохода через ту же точку и совершить посадку.

— Экономия моторесурса — великая вещь, — согласился археолог, — но если мы начнем думать только о ней, твой хозяин не сможет оценить наших стараний. А потому: хрен с ними, с двигателями.

— Хозяин получит полную информацию о ваших действиях, капитан, — предупредил Сунгари. — Вы уверены, что собираетесь произвести этот маневр?

— Да!

— Длительное использование маневровых двигателей в режиме максимальной тяги снижает гарантированный срок их исправной работы в семь с половиной раз.

— Взлетай, а то перепрограммирую! — зарычал Атлантида, и только после этого индикаторы расхода энергии поползли вверх.

С мелкой натужной тряской катер приподнял нос и заскользил над самой поверхностью, вздымая в стороны целые облака бурой пыли. Спустя пару минут полуторасотметровая махина рухнула на камни неподалеку от ушедшего в глухую оборону человека. Рассольников торопливо добежал до люка, выпрыгнул наружу:

— Как вы, сэр Теплер?

— Это была славная охота. — Миллионер с улыбкой вытер пот со лба. — Я думал, придется намного хуже. Но тут оказалось, что одно-единственное попадание в крыло начисто рвет перепонку и ящер больше не может летать. «Крокодил» падает, и свои тут же рвут его в клочья. Пока они едят, я отдыхаю. Когда начинают наседать — снова подбиваю птеродактиля покрупнее. В общем, ни черта они не могут против образованного человека.

— Вас оставить поохотиться, сэр? — усмехнулся Атлантида.

— Спасибо, я сыт, — отказался миллионер и, оберегая больную ногу, заковылял к катеру. — Когда будет жаркое?

— Если вы не против, я запеку мясо в микроволновке, — предложил археолог.

— А простой, нормальной сковороды у вас нет, сэр?

— В первую комплектацию не входит, — развел руками Рассольников. — А в микроволновку можно положить на тарелочке из клетчатки.

— Ладно, — разрешил толстяк. — Только сильно не солите. Я хочу ощутить настоящий вкус мяса.

— Он будет абсолютно настоящим, сэр, — пообещал Платон. — Поскольку ни соли,[19] ни перца,[20] ни мриоандра,[21] ни сельдерея[22] на камбузе нет.

— А чего еще там нет, сэр? — после долгой паузы хмуро поинтересовался Вайт.

— А ничего нет, — пожал плечами Атлантида, — потому как первая комплектация. Правда, в шкафчике нашлось несколько пересохших лавровых листьев. Хотите, добавлю к мясу? Для запаха?

— Предупредить не могли, сэр? — вздохнул Вайт, усаживаясь на пол во входном тамбуре. — Какого беса мы гонялись за этими ящерами, если приготовить их нормально невозможно?

— Про соль и перец я вспомнил только тогда, когда мясо разделывать начал, сэр, — извиняющимся тоном сообщил археолог. — А до этого как-то и в голову не приходило…

— Я так думаю, — угрюмо сообщил миллионер, — вы просто решили уморить меня голодом.

Он попытался встать, но болезненно поморщился и опять сполз на пол, схватившись за прокушенную ступню.

— Лучше всего, сэр Теплер, — сказал Атлантида, — снять ботинок, пока кровь не засохла. Потом ведь придется срезать по кусочкам.

— Мои новенькие итальянские[23] ботинки! От Манифери,[24] между прочим…

— Не расстраивайтесь, сэр Теплер, — утешил его Атлантида. — Теперь их все равно придется выбрасывать.

— Вы думаете? — Вайт внимательно присмотрелся к туфле, покрытой толстой пыльно-кровяной коркой, с явно выраженным рядом сквозных пробоин сверху и со сломанной подошвой снизу. — Да, пожалуй, вы правы, сэр… Опять расходы! — И неожиданно махнул рукой: — Ладно, режьте!

Историк вздохнул с облегчением: он с ужасом представлял себе процедуру снятия ботинка с раненой ноги. А резать — это не стаскивать. Все легче. Атлантида принял от Вайта тесак, присел рядом и неожиданно замер.

— Что на этот раз, сэр Платон? — раздраженно поинтересовался толстяк, мысленно уже приготовившийся распроститься с ботинком и перетерпеть немного боли.

— Бинт, — кратко отозвался Рассольников. — Ногу придется перебинтовать.

— Ну так бинтуйте!

— Чем?

Повисло тяжелое молчание.

— Ну, разорвите мою камизу за двести восемьдесят семь кредитов, — наконец решился толстяк.

— Не пойдет, — с явным сожалением вздохнул Атлантида. — Она грязная. Еще заразу какую занесем… Ладно, пойду загляну в санитарный автомат. Если от моей рубашки отрезать полоску по нижнему краю, то это, пожалуй, будет не очень заметно.

— Что за идиотизм, сэр Платон?! — возмутился Вайт. — На катере стоит холодильник, стиральный автомат и микроволновка, но нет банальной аптечки!

— Оборудование среднего энергопотребления, сэр, — пожал плечами Рассольников. — Они запитаны через общую энергосистему, а потому не подлежат демонтажу.

— Все равно бред.

После окончания перевязки толстяк самолично выбросил ошметки ботинка на растерзание падалыцикам, после чего укоризненно покачал тесаком на напарника:

— А ведь вы меня обманываете, сэр Платон!

— В чем, сэр?

— Как это — у нас нет соли? Неужели на всей планете ни одного месторождения?

— Сунгари, — поднял глаза к потолку Атлантида, — ты засек хоть одно месторождение натрий хлор?

— Имеется массивное выступление породы в тысяча двухстах семидесяти километрах по курсу пятьдесят три!

— Оба-на! — шлепнул себя кулаком в ладонь миллионер. — Что я говорил?! Так и быть, ради достойного ужина потерплю еще пару часов. Полетели!

— Уважаемый судовладелец Теплер Вайт, — официальным тоном высказался бортпилот, — довожу до вашего сведения, что капитан Платон Рассольников в течение двух минут сорока семи секунд вел катер в режиме бреющего полета на маневровых двигателях.